Вексельные этюды (Р.В. Тамаев // Вестник Арбитражного суда Московского округа, №1, 2016)
На примере дела № А41-69762/2014 анализируется проблема предъявления вексельных требований в банкротных спорах в практике арбитражных судов московского округа.
Рассматриваемый спор, несомненно, представляет интерес для анализа и обобщения судебной практики о проверке обоснованности включения кредиторских требований в реестр. Разрешение судами вопроса о допустимости оспаривания векселя, требование по которому подтверждено вступившим в силу судебным актом, является очередным витком судебного правоприменения по указанной проблематике.
В ординарном судебном процессе со ссылкой на статью 17 Положения о переводном и простом векселе, утв. Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР 1937 года № 104/1341 Пленум Верховного Суда РФ и ВАС РФ в постановлении № 33/14 от 4.12.2000 разъяснил, что лицо, к которому предъявлен иск по векселю, как исключение, вправе ссылаться на возражения, проистекающие из его личных отношений с законным векселедержателем, предъявившим данное исковое требование. Возражение возможно в случае, когда векселедержатель, приобретая вексель, действовал сознательно в ущерб должнику, то есть если он знал об отсутствии законных оснований к выдаче (передаче) векселя до или во время его приобретения. Наличие указанных обстоятельств, свидетельствующих о недобросовестности держателя векселя, доказывается лицом, к которому предъявлен иск.
В постановлении Президиума ВАС РФ от 15.02.2011 № 13603/10 по делу с участием обществ Прогресс и Разрез Черемшанский также указано на необходимость проверки в банкротном деле не только соответствия вексельного требования формальным критериям, но и основания получения векселя. ВАС, ссылаясь буквально на обеспечение справедливости как суть правосудия, преодолел абстрактную природу векселя в интересах всех кредиторов, заинтересованных в распределении конкурсной массы должника. При этом высокий суд обозначил в качестве допустимой формы защиты прав заинтересованных лиц не иск, а только возражение как в отдельном споре о взыскании вексельного долга, так и при установлении вексельного требования в деле о банкротстве.
В разъяснениях п. 26 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 подчеркивается особая роль суда в деле о банкротстве и необходимость проверки им обоснованности требований кредиторов вне зависимости от возражений и признания требования со стороны иных участвующих в деле лиц, в т.ч. конкурсного управляющего. В определенной мере — это отход от принципа состязательности в пользу объективного ведения судебного процесса с требованием предоставления доказательств наличия и размера долга.
В постановлении от 4.03.2014 № 12200/13 по делу с участием Сбербанк России и общества Питер-Лэнд Президиум ВАС также вслед за прецедентом 2011 года расширил эксцепцию о недобросовестности векселедержателя по кругу лиц, наделив ею конкурсных кредиторов в банкротном деле.
Из последней судебной практики окружного уровня для рассматриваемой проблемы представляет интерес постановление АС ЦО от 2.12.2015 N Ф10-4863/2014 по делу № А54-1345/2014 с участием КБ Юниаструм Банк. Окружной суд со ссылкой на определение Верховного Суда от 09.10.2015 по делу № 305-КГ15-5805 (по вопросу включения в реестр требования, основанного на решении третейского суда, в процессе исполнения иностранного арбитражного решения) в сочетании с правовой позицией из постановления Президиума ВАС от 10.06.2014 № 8095/12 и от 26.03.2013 № 14828/12 (раскрытие информации о бенефициарах оффшорных компаний) применил правило о перераспределении бремени доказывания, возложив его на самого векселедержателя, а не на заявивших возражение кредиторов. Кассационный суд отметил, что в таких случаях бремя доказывания смещается: конкурсный кредитор, оспаривающий факт наличия вексельного долга и фактических взаимоотношений сторон по контракту на поставку меди, должен представлять доказательства их отсутствия (поставок и, соответственно, долга), но другая сторона, настаивающая на наличии долга, должна представить доказательства, подтверждающие фактическое исполнение контракта. Суд посчитал необоснованным возложение бремени доказывания отрицательного факта — отсутствия реальных хозяйственных операций, в обеспечение исполнения которых выданы векселя — на кредиторов должника, заявивших возражения.
В постановлении от 22.04.2014 № 12278/13 по делу с участием граждан Васильева и Нестеренко Президиум ВАС, ссылаясь на максимально возможное справедливое удовлетворение требований кредиторов как основную цель банкротства, по сути наделяет конкурсных кредиторов непоименованным в процессуальном законе правом обжалования судебных актов. Дело в том, что ст.42 АПК позволяет подавать жалобу только в случае непосредственной связи судебного акта с подателем жалобы, в то время как в случае с конкурсными кредиторами связь косвенная. При этом суд выводит новое право обжалование из принципа неприкосновенности частной собственности (ч.3 ст.35 Конституции РФ): «Если лицу в судебном разбирательстве противопоставляется судебный акт по другому разбирательству, в котором оно не участвовало, правопорядок должен обеспечивать этому лицу право на судебную защиту в том числе путем обеспечения возможности представить свои доводы и доказательства по вопросу, решённому этим судебным актом».
Вышеуказанный прецедент к настоящему времени является наиболее содержательным в плане обоснования прав конкурсных кредиторов относительно ординарных судебных процессов. Высокий суд аккумулировал в нём прошлую судебную практику (пункт 1 постановления Пленума ВАС № 63, пункт 24 постановления Пленума ВАС № 35 и постановления Президиума ВАС от 16.04.2013 № 13596/12, от 12.02.2013 № 12751/12, от 29.06.2010 № 2070/10 и от 08.06.2010 № 2751/10) и сделал вывод о предоставлении права обжалования соответствующих судебных актов как в обособленных, так и в ординарных спорах. Важно отметить, что при обосновании принимались во внимание такие ценности как правовая определённость и стабильность судебного акта, поскольку прямо указывалось на необходимость соблюдения условий о процессуальных сроках обжалования. Обзор Верховного Суда РФ (№3, 2015) не привнес ничего принципиально нового по рассматриваемому вопросу, кроме прямого указания на возможность пересмотра именно судебных актов судов общей юрисдикции, что естественным образом вытекает из универсальности требования обязательности судебных решений.
В соответствии с п. 10 ст. 16 Закона о банкротстве разногласия по требованиям кредиторов или уполномоченных органов, подтверждённым вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат рассмотрению арбитражным судом в деле о банкротстве, за исключением разногласий, связанных с исполнением судебных актов или их пересмотром. Данная норма выражает принцип res judicata в банкротном процессе.
Вместе с тем согласно ч.3 ст.16 АПК и ч.4 ст.13 ГПК обязательность судебных актов не лишает лиц, не участвовавших в деле, возможности обратиться в суд за защитой нарушенных этими актами прав и законных интересов путем обжалования указанных актов. Любопытно, что в римском праве изначально преклюзивный эффект этого принципа распространялся на всех третьих лиц, не участвовавших в деле, то есть судебное решение имело нормативную силу (auctoritas rei iudicatae).
Сегодня из уважения к судебному акту и ради соблюдения правовой определенности следует во всяком случае отмести возможность пересмотра судом вопроса об обоснованности требования кредитора в банкротном деле вопреки наличию судебного акта, которым такое требование удовлетворено (или получило силу судебного решения при заключении мирового соглашения). То обстоятельство, что приказное производство носит бесспорный характер, как и случаи признания/отказа от исков или совершения мировых сделок, само по себе не даёт оснований для вынесения двух противоположных финальных судебных актов по одному предмету спора.
С другой стороны, вышеуказанный характер дел также не должен быть условием для их обжалования со стороны кредиторов и ограничивать такую возможность. Аналогия с оспариванием акционерами этой категории дел в порядке крупных сделок и сделок с заинтересованностью согласно постановлению Пленума ВАС РФ 2014 года № 28 едва ли уместна, поскольку такие судебные акты рассматривались как имеющие сделочную природу, требующую обязательного согласования со стороны участников, — это совершенно иной мотив.
Таким образом, позиция суда кассационной инстанции Московского округа в части невозможности признания кредиторского требования отсутствующим до обжалования и отмены судебного приказа об исполнении этого требования представляется верной. Вместе с тем проблему проверки обоснованности требований кредиторов нельзя назвать окончательно разрешённой в судебной практике АС Московского округа. Последние из рассмотренных дел в том же составе председательствующего судьи Дербенёва А.А. демонстрируют незащищенность прав остальных кредиторов против включения необоснованных требований даже в случае с каузальными договорами займа в отсутствие судебных решений по ним.
Так, среди последних постановлений — от 19.04.2016 в деле № А40-183427/2014 – ни завышение размера требований в части беспроцентного периода займа, ни наличие возможности для злоупотреблений со стороны кредитора, являвшегося гендиректором должника, ни мотив совершения мнимых сделок в виде получения 51% голосов в случае включения требований в реестр, ни нарушение кредитором по спорному требованию возложенной решением суда обязанности предоставить конкурсному управляющему бухгалтерскую документацию не стали препятствием для включения таких требований в реестр кредиторов.